Чистильщики пустошей - Страница 33

— Идем, Мерлин, идем! — Это Мусорщик с Толстяком, которые уже бегут что есть сил с самого дальнего из перекрестков.

— Мы уже близко, — как всегда, спокойный голос Волка, который наверняка будет здесь первым. И хорошо действительно, что Чунга взял с собой огнемет.

— У нас тоже гости. Трое. Сейчас разберемся и придем, — это Кот. И это плохо. Они ведь так и не знают, сколько тварей сейчас на узких улочках Старого города. А местные-то хороши! Ни одно окно из всех в округе, укрепленное решетками и тяжелыми ставнями, даже и не скрипнуло, выпуская наружу ствол хотя бы ружья. Зато какие герои днем были в том самом кабаке, а?!!

Над ухом грохочет автомат Варяга, сейчас уже матерящегося в сторону размазанных серых силуэтов, что никак не хотят убегать, двигающихся в их сторону. Мерлин видел, как поднялся один из тех, кого он нашпиговал свинцом в корпус. Прикинул про себя запас живучести и понял, что это, пожалуй, действительно были мертвяки. А ведь сначала он грешил на собственный тепловизор. Ладно, хоть есть ночничок, которому, правда, сейчас мешает даже слабый свет масляных фонарей.

Мерлин перезарядил автомат и прикрыл Варяга, пока тот, в свой черед, менял обоймы. Твари приближались. Сбиваемые с ног пулями, но все равно — упорно приближались. Их был даже не десяток, как ему показалось сначала. Штук двадцать, возникших из темноты переулка, в котором он пристрелил первую.

Первыми добрались Волк и Чунга, как он и предполагал. Улица озарилась жарким рыжим пламенем огнемета. Волк, присев за большую чугунную урну, экономно отстреливал тех, что пытались выбежать из огня.

Часть нападающих кинулась в ту сторону, откуда бежали Мусорщик и Толстяк. Двум или трем удалось проскользнуть в незаметный проход чуть раньше, чем заработала машинка Толстяка, отшвырнувшая назад тех, что не успели. В квартале стоял жуткий грохот автоматического оружия, и Мерлин не сразу услышал вой приближающейся бронемашины.

Командир чистильщиков довольно ухмыльнулся, понимая, что первый бой в этом городе им, надо полагать, удался. А потом, объяснив Варягу, что ему нужно к Коту, бросился влево по уходящей вглубь этого квартала извилистой улочке.

* * *

— Хороший результат, Кэп. — Инженер задумчиво потер свой породистый нос. — Мерлин отработал прекрасно. Хотя… Возможно, это как обычно — его бешеное везение.

— Все возможно. — Кэп пожал плечами, наблюдая за тем, как Волк и Толстый помогают Фросту паковать длинные тела в плотные черные пакеты. — Самое главное у нас есть. Именно то, что хотела скрыть администрация. Сергеич, будь добр, как только будут первые результаты — сообщи мне. Хоть разбуди, если спать буду.

— Ну, Кэп, я не маленький, в конце концов. — Инженер придирчиво смотрел, как Мусорщик собирает в мешок остатки того, что было головой твари до меткого попадания. — Конечно, сразу сообщу. Подозреваешь, что здесь все очень сложно?

— Именно. — Капитан прикурил сигару. Айболит, бинтующий и обрабатывающий небольшую рану у Ферзя, сделал вид, что ничего не заметил. — Ну ты сам посмотри… Видишь странное?

— Вижу. Нехарактерно это для тех, что идут при Прорыве. Не то здесь что-то. Ох как бы они там в своих шахтах не откопали чего…

Капитан вздохнул:

— Боюсь, что все это только вершина большущего айсберга. А вот то, что у него внизу, — наиболее страшно. Понимаешь?

— А то…

Рассвет

— Смотрите внимательно, мальчиши, смотрите…

Человек, одетый в полевой камуфлированный костюм, оглянулся на группу подростков, сидевших на коленях и повернувших коротко остриженные головы в указанную сторону.

— Это чудо, то, что сейчас увидит каждый из вас. Ежедневное и повторяющееся, неизменное и прекрасное. Оно кажется таким же незыблемым, как те горы, в которых мы тренировались в прошлом году. И это верно…

Подростки сидят свободно и раскованно, внимательно слушая слова, которые мужчина произносит тихо, чуть слышно. Становится светлее, и сейчас уже можно увидеть, что их двенадцать. Двенадцать мальчишек, приблизительно одного возраста, сидящих на коленях на холодной земле, покрытой редкой травой, одетых в одинаковые свободные курточки с капюшонами и широкие штаны. Глаза каждого устремлены в ту сторону, где сейчас медленно возникает пока еще узкая светлая полоска.

— Рассвет, чудо Господне… — Мужчина медленно идет вдоль ровной линейки сидящих подростков. — Сколько раз каждый из вас мог видеть его раньше? По каждому из них можно мерить жизнь человека. У кого-то их будет очень много, у кого-то очень мало. Самое главное…

Он останавливается, чуть щурится, глядя, как полоска на горизонте становится чуть более светлой и широкой:

— У каждого существа рассветов ровно столько, сколько суждено быть в его судьбе. Древние пряхи ткут нити той длины, которую считают нужной. И никто не может знать, будет ли его нить длинной, ровной и прочной. А может быть, она неожиданно запутается, и ее придется рвать? Или вдруг, по прихоти одной из тех, чьи пальцы крутят ее, ножницы судьбы сделают свой неожиданный взмах… И все. Так есть, так было и так будет. Вы понимаете, мальчиши?

Подростки практически одновременно открывают рты, чтобы одним слитным звуком-выдохом сказать:

— Да, Мастер.

Он поворачивается к ним. Солнце, пробивающееся на востоке сквозь низкие тучи, выхватывает из рассветной полумглы его упрямый профиль с высоким лбом, волосами, зачесанными назад и собранными в хвост, ровным прямым носом и короткой бородой с усами. На широком кожаном ремне свобод но висят две кобуры. Небольшие, куцые, баюкающие в себе пистолеты. В одной — матово поблескивающий автоматический, с вьющейся по коробке ствола белой атакующей змеей. Во второй — револьвер. С деревянной потертой ручкой и узором по заушинам барабана и длинному стволу.